Лев Толстой и немецкий язык

Лев Толстой – не только один из величайших писателей и мыслителей, он также является одним из самых известных полиглотов России XIX века. Он в разной степени совершенства владел более чем 15 языками. Лев Николаевич свободно говорил на французском, английском, немецком, турецком, татарском, арабском, знал латынь, греческий, болгарский, украинский, переводил с сербского, польского, чешского, итальянского и даже древнееврейского.

Хорошим знанием немецкого языка Лев Николаевич был обязан своему гувернёру – Фридриху Рёсселю, которого в доме звали Фёдором Ивановичем. Образ своего учителя немецкого языка Толстой достаточно достоверно передал в своем первом опубликованном произведении «Детство».

С юности Толстого интересовала Германия, её культура и язык. Он довольно рано открывает для себя мир немецких классиков Гёте и Шиллера. Лев Николаевич утверждал, что прочитал «все сорок два тома Гёте», однако, отзывался о нем критически: «Гёте холоден».

Толстой любил всё расставлять по полочкам, разбивать по пунктам и подпунктам. Примерно в 1881 году он даже поделил свою жизнь на пять условных этапов и выбрал книги, оказавшие наибольшее влияние на каждом из них. Так, к возрастному периоду от 14 до 20 лет он отнёс «Разбойников» Шиллера, а к периоду от 20 до 35 лет – «Германа и Доротею» Гёте. «Читайте «Германа и Доротею» – идиллия. Хороша», – пишет Толстой.

Во время своего второго (и последнего) путешествия по Европе Толстой желал познакомиться с Бертольдом Ауэрбахом, чьими произведениями был увлечен. Толстой особенно ценил его «Деревенские рассказы», находя в них нечто общее с тургеневскими «Записками охотника». Лев Николаевич не остался равнодушным и к роману Ауэрбаха «Новая жизнь». Кстати, с этим романом связана интересная история знакомства двух писателей, состоявшегося в апреле 1861 года. Толстой является к Ауэрбаху и с порога заявляет: «Я – Евгений Бауман». Видя смущение Ауэрбаха, Толстой добавляет: «Не по имени, но по характеру». (В романе молодой граф-революционер, приговоренный к смертной казни, добывает паспорт народного учителя Евгения Баумана, поселяется в глухой деревушке и находит счастье, врастая в народную жизнь). «И тогда я сказал ему, кто я, как сочинения его заставили меня думать и как хорошо они на меня подействовали», – писал Толстой в своих воспоминаниях. Позднее в дневнике Лев Николаевич запишет: «Ауэрбах (и поставит 15 восклицательных знаков!) Прелестнейший человек! Ein Licht mir aufgegangen («У меня открылись глаза»). Как и герои Ауэрбаха, Толстой не уставал повторять: «Прежде всего, все мы должны сделаться лучше, тогда и мир станет иным».

Молодой Толстой не лишен экстравагантности суждений и поступков. Так в гостевых книгах немецких гостиниц хранятся записи, из которых видно, что Лев Николаевич любил представляться довольно странным образом: то он «Kaisere. russ. Lieutnant» (лейтенант русской императорской армии), то «Gutbesitzer aus Russland» (помещик из России), то «in einen Schulmeister verzauberten Grafen» (граф, заколдованный в учителя).

На протяжении всей своей жизни Лев Николаевич следил за новинками немецкой философской литературы. Однажды дочь русского философа-идеалиста А. А. Шпира, проживавшего в Германии, прислала ему сборник сочинений своего отца на немецком языке в четырёх томах.

Толстой ценил произведения Вильгельма Поленца, автора романов из жизни немецких крестьян. Один из романов Поленца «Крестьянин» был опубликован Толстым в своем издательстве «Посредник» в 1902 году. При этом Толстой перерабатывал уже имевшийся перевод 11 раз.

В своем итоговом сборнике афоризмов «Путь Жизни» Толстой чаще всего цитирует Иммануила Канта и Шопенгауэра.

Некоторые произведения Толстого впервые были опубликованы именно в Германии. Так, «Крейцерова соната», подвергшаяся жесткой цензуре в России, в 1890 году была благополучно напечатана в Берлине при поддержке немецкого писателя Рафаэля Лёвенфельда.

Вот несколько коротких фактов:

Толстой был в Германии всего два раза: в 1857 и 1861 годах.

Жена Толстого – урожденная Софья Андреевна Берс – происходила из немецкого рода.

На письма читателей из Германии Толстой всегда отвечал по-немецки.

Во время пребывания за границей Толстой попросил у веймарского учителя Юлиуса Штётцера разрешения поприсутствовать на его уроке. Это было в период увлечения писателя педагогикой. Поначалу Штётцер принял Толстого, который поначалу не представился, за своего соотечественника, «потому что он говорил по-немецки так же хорошо, как мы». Он на всю жизнь запомнил употребленное Толстым слово «flüssig» («Человек текуч»).

Немецкий биограф Толстого Рафаэль Лёвенфельд так вспоминает о писателе во время своего посещения Ясной Поляны в 1890 г.: «Толстой говорит хорошо по-немецки, теперь, может быть, медленнее, чем раньше, так как ему недостает практики, к тому же он с 1859 года не бывал в Германии. Но он много читает по-немецки и получает много писем от иностранцев, пишущих по-немецки».